Картина общественного мнения в 1829 году

вт, 10/02/2012 - 14:15 -- Вячеслав Румянцев

Картина общественного мнения в 1829 году *

1829 год был богат важными событиями, вызвавшими заметное оживление общественного мнения. Четыре года последовательных и внимательных наблюдений дали новые средства ознакомления с различными общественными элементами. Следя как за событиями, так и за отдельными лицами, надзор в состоянии лучше наблюдать и за источниками и за направлением общественного мнения, картину которого мы здесь воспроизводим.

После возвращения Государя-Императора из Варны столица была явно настроена против графа Дибича, и по всей России было распространено мнение, приписывавшее ему одному всю неудачу кампании. В высших кругах его поносили и наделяли различными прозвищами. Также и средние классы, т. е. дворянство, чиновничество и купечество, бранили графа Дибича. Назначение его главнокомандующим армией возбудило сильное неудовольствие, которое, однако, уменьшалось по мере того, как отдавали себе отчет в военной репутации наших генералов. Патриоты восклицали: почему не берут Ермолова? Некоторые сторонники Воронцова 1 высказывались за него; более благоразумные люди, однако, рассматривая список наших генералов, не находили никого другого, кто был бы более способен выполнить эту задачу. Все хором скорбели о бедной России, лишенной крупных талантов. Были, однако, люди, хотя и весьма немногочисленные, полагавшиеся на мудрость Государя и уверявшие, что Государь не ошибется в своем выборе Дибича, как не ошибся, выбрав Паскевича. Впрочем, - говорили они, - план операций был составлен в кабинете Государя Императора, и Дибичу придется только с точностью выполнять то, что ему будет предписано и что будет заранее составлено.

В течение зимы циркулировали разнообразные слухи по поводу прошедшей кампании и недостаточной точности наших бюллетеней. Австрийская миссия проявила в этом отношении усиленную деятельность: ее сторонники сходились в своих сборных пунктах, у г-ж Лаваль 2, Белосельской 3, Куракиной, Хитрово и графини Людольф 4, распространяли тревожные предположения относительно успешности новой кампании, предсказывали образование европейских коалиций против России и т.д. и т.д. Русские в Варшаве делали то же самое. Махинации эти имели целью, по-видимому, довести все эти сомнения до сведения Государя, убедить окружающих его в опасностях, коим подвергалась Россия, и образовать при дворе настроенную против войны партию. Образовать таковую им удалось, но не удалось, однако, обмануть Государя или заставить его поколебаться. Война была решена, генерал Дибич уехал в армию, и Россия с нетерпением ждала результатов.

Все очень интересовались путешествием Государя-Императора в Варшаву 5. Средний класс, рассуждающий наиболее здраво, видел в этом обстоятельстве только его благородную и благоразумную сторону. Подписав конституцию, Государь-Император принял на себя обязательство короноваться. Зачем было подрывать доверие к слову монарха, когда речь шла об упрочении счастья целой нации посредством торжественного акта, который привязал бы ее к трону и в то же время обеспечивал спокойствие в России? Эти мысли разделялись всей цивилизованной Европой. Но усилившиеся старые патриоты, пропитанные духом манифестов Императрицы Екатерины, упорно продолжающие смотреть на поляков, как на врагов, отнеслись к этому путешествию не сочувственно. Они желали бы, чтобы Царство Польское было разбито на русские провинции, чтобы богатые поместья на берегах Вислы были отданы в их собственность, чтобы там была введена русская администрация и чтобы процессы разбирались петербургским Сенатом. Несколько высокопоставленных лиц были того же мнения, которое, однако, не основывалось на логических аргументах и просто являлось результатом зависти или спеси.

Раздраженные умы в Польше и ее провинциях были совершенно успокоены решением громкого дела о государственных преступниках 6, вместе с которыми молилась почти вся Польша. Даже в России этот акт великодушия монарха был принят с благодарностью. Во всей Польше публично возносились молитвы за Государя-Императора, все радовались, плакали, и любовь к Государю возгоралась во всех сердцах. Русские жители Варшавы старались представить Государя в глазах поляков ненавидящим их тираном и внушали им, что все чинимые им неприятности производились по его повелению. Массы этому верили; но великодушный приговор по делу преступников разрушил это злостное влияние; завеса упала, и все убедились в том, что их угнетает не Государь.

Все видели искренний энтузиазм, с которым принимали Государя Императора в Варшаве, несмотря на те опасения и страхи, которые угрожали полякам после его отъезда. Характер Государя, приветливость Государыни и любезность Наследника покоряли все сердца. Их обожают в Польше. Поляки жалуются только на то, что в лице государя их посетил дорогой гость, а не их владыка. Здесь все того мнения, что пребывание Государя в Варшаве принесло величайшую пользу; поляки же утверждают, что после отъезда монарха все вошло в свою обычную колею. Несчастные польские провинции остались в состоянии прежнего угнетения и продолжают стонать под игом нескольких известных лихоимцев; последние все получили награды, и таким образом их власть творить зло была как бы санкционирована. Имевшие счастие заслужить в Варшаве благосклонность Императора поляки считают себя еще более несчастными, будучи убеждены в том, что Государь не может изменить их участи и должен принесть их в жертву особым обстоятельствам.

Вот к чему сводятся, согласно общему мнению, пожелания поляков:

A. Для польских провинций:

1) освобождение от военного управления, которому они подчинены, как если бы они бунтовали,

2) назначение другого лица на место Новосильцева,

3) восстановление старых прав Виленского университета 7.

B. Для королевства:

1) чтобы никто, кроме самого Государя, не вмешивался в дела административного управления, превосходно налаженного,

2) чтобы личная свобода не зависела от чьего-либо каприза,

3) чтобы действующие в Империи цензурные правила были введены также и в королевстве,

4) чтобы полиция действовала на основании точных законов, а не по произволу,

5) чтобы делаемые министрами представления не шли через г. Новосильцева и

6) чтобы было открыто сообщение с Россией без ненужных ограничений.

Циркулирующие в Польше слухи об Августейших особах императорской фамилии вполне для них благоприятны: поляки их искренне любят, хотя русские в Варшаве позволяют себе часто критиковать Государя Императора и окружающих его лиц. Поляки были больше всего тронуты тем, что наследник изучает польский язык, но многие из них сожалеют, что дело это доверено офицеру Юрьевичу 8, уроженцу Белоруссии, не знающему, собственно, языка и говорящему на режущем польское ухо жаргоне. Они желали бы видеть при наследнике какого-либо ученого поляка.

Поездка Государя-Императора в Берлин 9 доставила нашим крикунам мало тем для рассуждений, между тем как в клубах рассматривали ее как политическое событие, а дипломаты сильно волновались.

Наконец, военные действия возобновились, и достигнутые графом Дибичем блестящие успехи изменили составившееся о нем мнение; однако по его адресу продолжали слышаться упреки за дело при Кулевче 10, в котором он якобы без надобности пожертвовал отрядом генерала Отрощенко 11, слишком слабым по сравнению с многочисленным неприятелем. Однако последующие успехи - результат прекрасного плана кампании, и русским это приятно.

Несмотря на всю свою славу, граф Дибич никогда не мог стать кумиром нации, особенно ввиду того, что против него существует сильное предубеждение, и предполагают, что он не любит русских и предпочитает им немцев. Отдают справедливость выбору Государя - ценят Дибича, но больше любят Паскевича.

Питаемое славой блестящих военных подвигов своих героев, национальное чувство являлось источником некоторого неудовольствия в массах тем, что наши победоносные войска не вошли хотя бы на несколько часов в Константинополь. С разных сторон слышалось: «Пусть бы пробили поход русские барабаны в Константинополе, и слава для России и Государя была бы вечна». Масса не разбирается в политических затруднениях и не понимает их; ее увлекает мелочное тщеславие, поэтому-то известие об Адрианопольском мире 12 не вызвало большой радости: все ждали занятия Константинополя. Но если оставить в стороне национальное самолюбие, почетный мир увенчал миротворца лаврами и вызвал к нему общую благодарность. Единственно, что не одобряется русским обществом, это то, что Россия, как бы из страха перед Австрией, не упоминает в опубликованном здесь мирном трактате о Греции. По этому поводу вспоминали о подобном же упущении при объявлении войны, что сделало этот акт непопулярным. Вот что слышится по этому поводу: «Франция не боялась послать войско в Грецию 13 и собирать деньги для греков, а мы, единоверцы, из угождения Австрии, не смеем обнаружить перед светом чувствований, делающих нам честь. Долго ли России ходить на помочах Австрии?» - Все это приписывается интригам и влиянию Австрии.

Чувства России к Августейшей чете проявились по поводу болезни Государыни, а затем и Государя. Болезнь Государыни вызывала сильное беспокойство, потому что все вообще уверены, что она составляет счастье Государя и что, привязывая его к себе своими выдающимися качествами, она поддерживает на троне великий и прекрасный пример семейных добродетелей. Во время болезни Императора 14 не только искренняя преданность его особе, но и политические и частные интересы заставляли взывать к Богу и проливать слезы. Даже те немногочисленные люди, которые считали себя вправе быть недовольными теми или другими деяниями Государя, излив свою желчь, прибавляли: «Но все-таки он честный, прямодушный и добродетельный человек, любящий правосудие». Во время этих всеобщих опасений только и слышались разговоры об ужасном несчастии, которое постигло бы Россию в случае катастрофы. Мысль о регентстве была неприятна; боялись влияния Варшавы 15. Склонялись к мысли о Государыне-Императрице, и многие ей сочувствовали.

В это тяжелое время надзор почел долгом удвоить свою бдительность для того, чтобы, на основании некоторых данных, поближе присмотреться к настроению многих недоброжелателей, но убедился, что к последним он может отнести только очень небольшое число лихоимцев из чиновников гражданского ведомства и несколько лиц из дворцовой челяди. Последние взбешены тем, что их братии поставлены препятствия к продвижению в чинах и что их лишили возможности безнаказанно расточительствовать. Влияние этих людей на низшие классы, с которыми они приходят в соприкосновение, было бы пагубно, но, к счастью, оно парализуется любовью к монарху.

Обозрев волновавшие общественное мнение крупные события, мы остановим наше внимание на суждении общества о различных отраслях административного управления. В наше время гораздо легче управлять в критические моменты, чем при обычных условиях. В обычное время у всех являются претензии, каждый смотрит в упор на правительство, ожидая, чтобы оно исправило все ошибки, предупредило бы все беды, наделило бы всеми благами. Мы будем придерживаться порядка последовательного обозрения различных отраслей государственного управления.

Примечания

*  Подлинник на французском языке. Перед текстом имеется помета: «Его Величество изволил читать».

 

Публикуется по кн.: Россия под надзором. Отчеты III отделения 1827-1869. М., 2006, 43-65.

Дата: 
с четверг, января 1, 1829 по четверг, декабря 31, 1829
Субъекты документа: 
Связанный регион: